Анфиска очень интересуется любыми предметами, которые я беру в руки. Всякая вещь в руках обретает иной смысл. Например, если на тумбочке лежат салфетки — это просто салфетки. А если я взяла одну, чтобы, например, вытереть Анфисину же какашку — это Салфетка, В Которой, Возможно, Спрятана Еда! Тогда нужно срочно лететь ощупывать салфетку, отнимать её у меня и, если остались сомнения, рвать на кусочки.

Или вот, например, тарелка с шоколадками к чаю. Для кого шоколадки — для кого игрушки. Если я разворачиваю шоколадку, это значит, нужно её исследовать: ведь что-то же я в ней нашла такого, что привлекло моё внимание. Может быть, это вкусная еда для совушек?

Иногда, что любопытно, это действительно оказывается еда. Так получилось с кукурузой. Анфиса мне просто не даёт есть кукурузу: стоит мне взять в руку початок, она летит его когтить. Особенно плохо, если Анфиса зазевалась и допустила, чтобы я донесла кукурузу до рта: тогда мои зубы и её когти рискуют вонзиться в початок одновременно (хорошо, если она не промахнётся и не скогтит мою губу), причём меня ещё будут бить крыльями по лицу, цепляться за волосы клювом и орать в ухо.

Так было всякий раз, когда я собиралась вкусить на завтрак варёной кукурузки, но однажды Анфиса просто перешла все границы. Всё, что я могла, это закрывать руками тарелку. Но стоило мне начать доставать из-под руки початок, Анфиса тут же на него набрасывалась, с воплями, хлопаньем крыльев и прочими непотребствами. Стало понятно, что на этот раз кукурузку мне придётся есть на кухне. Разозлившись, я оторвала одну кукурузину и сунула Анфисе прямо в разверстый клюв. Я была уверена, что Анфиса выплюнет зернышко, но она его тут же проглотила! «Гм», - сказала я. Видимо, она не поняла, что это такое: раз я что-то сунула, значит, мясо. Анфиса яростно требовала продолжения банкета. Я оторвала ещё одну кукурузину и снова дала ей. На этот раз сомнений не оставалось: Анфиска просила не наугад, а именно ела, и именно кукурузу! Пребывая в некотором шоке, я скормила ей штук 15 зерён, пока она не перестала клянчить. После чего спокойно поела сама.

Ну, как будто Анфиске повезло поймать мышку, которая только что поела кукурузы...

Ещё очень прикольная вещь — украшения. Особенно, бусы. Как любую здоровую девушку, Анфису завораживают бусы, даже если ей их не с чем надеть. Однажды я хотела очень-очень быстро что-нибудь нацепить поверх простого платья, но пришлось от этой мысли отказаться, потому что Анфиса тут же нарисовалась около меня, а с ней быстро выбрать бусы оказалось невозможно. В тот момент я вынула из шкатулки явно неподходящие красные бусы, Анфиса их у меня потребовала, и я решила, что смогу её занять ими. Однако Анфиса потеряла к ним всякий интерес, как только они оказались в её распоряжении, а я вынула из шкатулки другие. Конечно, ей нужны те, что вот именно сейчас у меня в руках! Так я и бросила попытку себя украсить.

Иногда я устраиваю для Анфисы экскурсию в «мамину шкатулку». Вынимаю по очереди разные украшения (не самые мелкие, а то потеряет), а Анфиса их изучает, примеряет и проверяет на прочность.

У ушастиков, кстати, сложно определить пол. Про Анфису мне сказали, что это, скорее всего, самка. Я поверила. А когда мне отдавали Пуха, сказали, что это, скорее всего, самец. Я тоже поверила. Но сейчас у меня есть большие сомнения, что они не два самца, или две самки, или вообще самец и самка наоборот (Пух оказался ничуть не меньше Анфиски, а может, и побольше). И только благоговение Анфисы перед украшениями вселяет в меня уверенность, что она именно Анфиса, а не какой-нибудь там Анфис.