Обычно оба попугая не спускаются с клеток. Летают друг к другу в гости, чешутся, дерутся, чистят перья, таскают еду из чужих кормушек, дербанят чужие игрушки. Бруша иногда шарится под клеткой в поисках орешков; порой сидит на стеллаже, но я его оттуда гоняю, мне не нравится, что стеллаж весь изгрызен. Вот и всё.

Но иногда Брут всё-таки оказывается в неожиданных местах. Поскольку он не очень ловкий летун, он иногда куда-нибудь не туда улетает в панике. А иногда ему не удаётся толком взлететь с пола, и куда понесут его серые крылья — даже ему самому неведомо.

Однажды крылья занесли его упитанное тельце на стойку с цветами. Стойка неудобная, металлическая, клювом не очень зацепишься, и лапы скользят. Поэтому Брут был не очень доволен этим приключением. Вообще, он хотел бы ловко и быстро улететь со стойки на клетку, но такой потрясающий полёт нужно очень долго рассчитывать и подготавливать, поэтому пришлось ему балансировать на стойке минут пять. И невольно мне позировать.

Чарлик очень удивлялся. Разглядывал Брута, как баран новые ворота. Ну, там было на что посмотреть.

Вообще, мои попугаи к свободе относятся своеобразно. Как только откроешь клетку, они сразу радостно вылезают гулять, но на свободе не делают практически ничего такого, чего нельзя было бы делать в клетке. Более того, сидеть на жёрдочках-то всяко удобнее, чем на решётке.

Вечером Чарлик упорно не хочет сам забираться в клетку, и его приходится ловить и туда запихивать (мне кажется, что он просто считает этот ритуал особой игрой), но если он знает, что спать ещё не пора, совершенно спокойно сидит в клетке и перебирает свои игрушки.

Брушка же вечером начинает всячески мне намекать, что пора ужинать: он подбирается ко мне поближе, курлычет, чивкает и заглядывает в глаза. Когда поставишь кормушки, он спускается в клетку сам, но если зазеваться и не закрыть её сразу, удирает на свободу с потыренным орехом — после чего запросто может опять начать требовать ужин, забыв, что еда уже в клетке.

Иногда приходится его «перезагружать»: вынимать кормушки и ставить обратно. Тогда он ужасно радуется («Ура, ужин поставили!»).

Мало ему всё-таки нужно для счастья...