Сейчас, когда я пишу эту главу, Винс болен. Он хромает на заднюю лапу, диагноз — травматический синовиит. Ещё очень переживает бабушка. А старые фотографии остались — залежались, никак не могла собраться выложить. Вот, собралась...

Я верю, что сейчас я расскажу, как всё было хорошо, и всё опять станет хорошо. Итак...

Долго мы ждали, когда наш кобелинушка начнёт поднимать лапу во время... э... ну, поднимать лапу начнёт. Нас уже даже спрашивали, не начал ли, а мы, к стыду своему, говорили, что нет. Но вот он постепенно начал отставлять одну лапу в сторону... а потом и поднял — красота! Поднимает всегда правую, насколько мы заметили (хорошо, именно она и болит).

Очередная встреча с собакой произошла на берегу карьера. Винс, хоть и начал задирать лапу, остался всё тем же валенком. Можете заценить, сколько всего успело случиться, пока он что-то себе сообразил:

Поскольку хозяин овчарки всё время её отзывал, мы решили, что сегодня играть уж не будем, хотя Винсик очень расстроился. Всё время оглядывался на овчарку и даже порывался к ней подойти.

Удивительно, насколько c возрастом поменялись Винсовы приоритеты... Поначалу он был ориентирован исключительно на нас. Он очень хотел, чтобы мы были им довольны, он знакомился на улицах с тётеньками — нет, не то чтобы его не интересовали собаки, конечно, он обращал на них внимание, но... на своего резинового крокодила он тоже обращал внимание.

В возрасте около девяти месяцев Винс переориентировался. Теперь он мог бросить нас ради шанса поиграть с собачкой. От друга Ашона его стало не отозвать, и мы перестали отпускать его, когда мы подходили к Ашоновому забору. Теперь мы всё время стояли рядом, а это явно мешало их крепкой мужской дружбе.

Кроме того, Винс и в отсутствие собак стал слушаться гораздо хуже. Он научился огрызаться, если что не так, за что бывал бит по морде. Стал лаять на людей, в том числе, на мужчин на улице. Не на каждого, конечно, а вот не понравится что-то — и залает. Правда, видно было, что он не покусает, но пошуметь — это с удовольствием. Его стало сложнее удерживать на прогулках: Винс начал тянуть куда-то, а при его силушке это могло превратить прогулку в малоприятное мероприятие. Мы начали подумывать о строгом ошейнике; к сожалению, ошейник, оставшийся от овчарки, на Винса не налез, хоть и была та овчарка 75 сантиметров ростом.

Бабушку Винс просто ни во что не ставит. Оно и понятно — какой она авторитет, сплошное сю-сю. Мы видим, что тут ничего не поделаешь, бабушка сама так решила, служить Винсу и быть у него на посылках. Её отношение к собаке кому-то может показаться совершенно ненормальным, только не нужно забывать, что он — единственный, кто делит с ней её одиночество.

Да и нельзя сказать, что Винс не заслуживает такого особого обращения. Он по прежнему добрый, ласковый и спокойный — конечно, по-другому, не так, как в детстве, но он сохранил все эти черты, только с новом, взрослом качестве.

Такой он, наш рыжий и самый любимый... Короткошерстный сенбернар — многие до сих пор тыкают нам, что нет такой собаки...

Пусть думают, что нет.